Гуляя по лесу, чиновник Плюмажев вышел к берегу реки и, остановившись, стал бесцельно водить глазами по тихой, зеркальной поверхности воды.

Близорукий взгляд чиновника Плюмажева скользнул по другому берегу, перешел на маленькую желтую купальню и остановился на какой-то фигуре, стоявшей по колено в воде и обливавшей горстями рук голову в зеленом чепчике.

“Женщина, - подумал Плюмажев и прищурил глаза так, что они стали похожи на два тоненьких тире. – Ей-богу, женщина, и молоденькая, кажется!”

Его худые, старческие колени задрожали и по спине тонкой струйкой пробежал холодок.

- Эх! – простонал Плюмажев. – Анафемская близорукость!.. Что за глупая привычка не брать с собой бинокля?

Он протер глаза и вздохнул.

- Вижу что-то белое, что-то полосатое, а что, хоть убей, не разберу! Ага! Вон там какой-то мысок, выдвинулся в воду. Сяду-ка я под кустик, да подожду: может, подплывет поближе. Эхе-хе!

Спотыкаясь, он взобрался на замеченную им возвышенность, и только что развел дрожащими руками густую зелень кустов, как взгляд его упал на неподвижно застывшую среди зеленых веток гимназическую фуражку, продолжением которой служили блуза цвета хаки и серые брюки.

- Ишь, шельма!.. Пристроился! – завистливо вздохнул Плюмажев, и тут только заметил, что лежащий гимназист держал цепкой рукой черный бинокль, направленный на противоположный берег.

Гимназист обернулся, дружески подмигнул Плюмажеву и, улыбнувшись, сказал:

- А, и вы тоже!

“Подлец! Еще фамильярничает!” – подумал Плюмажев и хотел оборвать гимназиста, но, вспомнив о бинокле, опустился рядом на траву и заискивающе хихикнул:

- Хе-хе! Любопытно…

- Хорошенькая! – сказал гимназист. – Одни бедра чего стоят! Колени тоже, стройные, белые! Честное слово!..

- А грудь?.. А грудь?.. – дрожащими губами осведомился Плюмажев.

- Прелестная грудь! Немного велика, но, видно, очень упругая!

- Упругая…

Плюмажев провел кончиком языка по засохшим губам и нерешительно произнес:

- Не могли бы вы… одолжить мне на минутку… бинокль?

Гимназист, не отнимая от глаз бинокля, отрицательно замотал головой.

- Э, нет, дяденька! Этот номер не пройдет! Надо было брать свой!

Плюмажев протянул дрожащую руку.

- Дайте на минутку!

- Ни-ни! Даром я. Что ли, его у тетки утащил? Небось, если бы у вас был бинокль, вы бы мне своего не дали?

- Да дайте!

- Не мешайте! Ого-го!

Гимназист подался вперед и так прижал к глазам бинокль, что черепу его стала угрожать немалая опасность.

- Ого-го-го! Спиной перевернулась… Что за спина! Я, однако же, и не думал, что у нее такой красивый затылок.

Лежа рядом, Плюмажев с деланным равнодушием отвернулся, но губы его тряслись от тайной обиды и негодования.

- В сущности, - начал он срывающимся, пересохшим голосом, - если на то пошло, вы не имеете права подглядывать за купальщицами. Это безнравственно!

- А вы у меня просили бинокль. Тоже! Самому можно, а мне нельзя!..

Плюмажев помолчал.

- Захочу вот и отниму бинокль! Да еще и приколочу! Я ведь сильнее!..

- Ого! Попробуйте отнять! Я такой крик подниму, что все дачники сбегуться. Мне-то ничего, - я мальчик, выдерут в крайнем случае за уши, а вот вам позор будет на все лето! Человек вы солидный, старый, а, скажут, какими глупостями занимается!.. Теперь она опять грудью повернулась. Живот у нее... Хотите, я вам буду рассказывать все, что вижу?

- Убирайтесь к черту!

- Сам пойди туда, - хладнокровно заметил гимназист.

- Грубиян!..

- От такого и слышу.

Плюмажев заскрежетал зубами и решил, наградивши мальчишку подзатыльником, сейчас же уйти домой, но вместо этого проглотил слюну и обратился к гимназисту деланно-ласковым голосом:

- Зубастый вы паренек!.. Вот что, дорогой мой: ежели вы не хотите одолжить на минутку, то… продайте!

- Да… продайте!.. А тетка мне потом покажет, как чужие бинокли продавать!

- Я уверен, молодой человек, - заискивающе сказал Плюмажев, - что ваша тетушка и не подумает на вас. Теперь прислуга такая воровка пошла!.. Я бы вам полную стоимость сейчас же! А?

Лицо гимназиста стало ареной двух противоположных чувство. Он задумался.

- Гм… А сколько вы мне дадите?

- Три рубля.

- Три рубля! Вы бы еще полтинник предложили! Он в магазине стоит 8 рублей.

Гимназист с презрением повел плечами и опять обратился к противоположному берегу.

- Ну, вот что, - хотите 5 рублей?

- Давайте десять!

- Ну, это уже свинство! Сам говорит, что новый 8 стоит, а сам десять дерет. Жильник!

- Мало ли что! Иногда и двадцать отдашь!.. Вот… теперь она наклонилась грудью. Замечательно у нее получается сзади! Перешла на мелкое место и видны ноги. Икры, щиколки, доложу вам, замечательные!

Раньше гимназист восхищался бесцельно. Но теперь он делал это с коммерческой целью, и восторги его удвоились.

- Эге! Что это у нее? Ямочки на плечах… Действительно! А руки белые-белые!.. Локти красивые. И на сгибах ямочки…

- Молодой человек! – хрипло перебил его Плюмажев. – Хотите, я дам вам восемь рублей?

- Десять!

- У меня нет… больше!.. Вот кошелек… восемь рублей с гривенником. Берите… с кошельком даже! Кошелек новый, три рубля стоил.

- Так то новый! А старый, - какая ему цена, - полтинник!

Плюмажев хотел возразить, что сам гимназист, однако же, ломит за старый бинокль вдвое больше, но втайне побоялся, как бы мальчишка не обиделся.

- Ого! Стала спиной и нагнулась. Что это? Ну, конечно! Купальный костюм расстегнут и…

- Слушайте! – перехватывающим от волнения голосом возразил Плюмажев. – Я вам дам, кроме восьми рублей с кошельком, еще перочинный ножик и неприличную открытку.

- Острый?

- Острый, острый. Только вчера купил!

- А папиросы у вас есть?

- Есть, есть… По…звольте вам предложить!

- Не, вы мне все отдайте. А, кожаный портсигар!.. Вот если папиросы с портсигаром, ножичек, открытку и деньги, - тогда отдам бинокль!

Плюмажев хотел выругать корыстолюбивого мальчишку, но вместо того сказал:

- Ну, ладно!.. Только вы мне пару папиросок оставьте на дорогу!..

- Ну, вот новости!.. Их всего шесть штук! Не хотите меняться, и не надо!

- Ну, ну!.. Берите, берите!.. Вот вам: можете пересчитать: восемь рублей 10 копеек. Вот ножичек. Слушайте!.. А она не ушла?

- Стоит в полной красе. Теперь боком. Нате, смотрите!

Гимназист забрал все свои сокровища, радостно засвистал и, игриво ущипнув Плюмажева за ногу, скрылся в лесной чаще.

Плюмажев плотоядно улыбнулся, приладил бинокль к глазам и всмотрелся: на песчаной отмели перед купальней в полосатом купальном костюме стояла жена Плюмажева, Мария Павловна, и, закинув руки за голову, поправляла чепчик.

У Плюмажева в глазах пошли красные круги. Он что-то пробормотал, в бешенстве размахнулся и швырнул ненужный бинокль прямо в воду.

До моста, по которому можно было перейти на тот берег, где стояла дача, предстояло идти три версты.

Ноги ныли и подгибались, смертельно хотелось курить, но папирос не было.